Христианское монашество и монахи в Коране

Комментарий к противоречивому 27-ому айату 57-й суры Корана со ссылками на другие соответствующие айаты, в особенности: 5:82, 9:31 и 34.

В Коране содержится несколько ссылок на христианское монашество (рахбаниййа) и монахов (рухбан). Они весьма неоднозначные и, как таковые, дали начало разнообразным толкованиям. Некоторые из этих интерпретаций представляют монашество в положительном свете, тогда как другие – критикуют его.

С одной стороны, Коран (5:82) утверждает, что христиане «ближайшие своей любовью к тем, которые уверовали», поскольку«среди них [есть] священники и монахи, и [над истиной] они не превозносятся». Следовательно, это – положительная оценка монахов и, в целом, – монашества как средства служения Богу.

С другой стороны, в 31-м айате 9-й суры Корана «Ат-Тауба» говорится, что иудеи и христиане ответственны за то, что «взяли [себе учёных] книжников своих и монахов своих за господ, помимо Аллаха». Далее идёт указание на то, что христиане поступили так в отношении Иисуса – «Мессии, сына Марии». В 34-м айате той же суры звучит ещё одно осуждение: «Поистине, многие из [учёных] книжников и монахов поедают имущество людей бесправно и отвращают [людей] от пути Аллаха». Согласно этим утверждениям, монахи подвергаются критике по двум причинам: во-первых, они могут стать объектами поклонения для своих заблуждающихся и чрезмерно усердных последователей; во-вторых, они незаконно потребляют средства верующих и могут сознательно сбить их с пути.

Двусмысленность оценки христианского монашества в Коране явствует из 27-го айата 57-й суры, являющемся предметом нашего обсуждения. Для того чтобы понять его смысл, нам следует прочитать предшествующий ему 26-й айат, в котором говорится:

«И ведь уже послали Мы (в Коране Бог часто говорит о Себе в первом лице множественного числа)Ноя и Авраама и установили в потомстве их [обоих] пророчество и Писание. И среди них [есть] ведомый [по пути верному], но многие из них нечестивые».

Далее Коран переходит к описанию того, что произошло после того, как эти ранние предвестники монотеизма покинули историческую авансцену:

«Затем направили Мы по следам их (Ноя и Авраама)посланников Наших и направили вслед Иисуса, сына Марии, и дали ему Евангелие, и установили в сердцах тех, которые последовали за ним, сострадание и милосердие, и монашество выдумали они [сами]. Не предписывали Мы им его, [но поступали они так] лишь для снискания довольства Аллаха. И не соблюли они этого достойным образом. И даровали Мы тем из них, которые уверовали, награду их, но многие из них нечестивые».

С самого начала предметом спора мусульманских толкователей Корана была точная структура айата, в особенности второй её части, которая начинается с фразы «и установили в сердцах тех, которые последовали за ним (Иисусом)». Ранние комментаторы Корана и многие христианские учёные, изучающие ислам, предпочли включить слово «монашество» в цепочку перечисления положительных черт характера, которые Бог «установил в сердцах верующих». Согласно этому пониманию, айат следует читать следующим образом: «…и установили в сердцах тех, которые последовали за ним, сострадание, и милосердие, и монашество». В данном случае оставшуюся часть айата следует читать следующим образом: «…они сами выдумали его (т.е. монашество)… Но не соблюли они этого достойным образом». Согласно данному варианту чтения, в айате, по-видимому, подразумевается, что есть и те, кто соблюдает монашество должным образом, получает от Бога награду за свои усилия, тогда как те, кто не исполнял его должным образом, окажутся перед Создателем нечестивыми или греховными.

Тем не менее, большинство мусульманских учёных выбрали иную трактовку, согласно которой монашество в данном айате отделяется от добродетелей, которых Бог поместил в сердца верующих (а именно: сострадание и милосердие). Они утверждали, что предложение должно заканчиваться словом «милосердие», а слово «монашество» относится к следующему предложению, которое выражает, прямо скажем, противоречивое отношение к уместности монашества и его соблюдению христианскими последователями.

С целью понять то, почему данный вариант чтения в конечном итоге был принят большинством мусульманских богословов, мы должны выйти за рамки текста Корана и окунуться в историю раннего ислама. Как известно, ислам окончательно сформировался позднее других братских монотеистических религий: иудаизма и христианства. Поскольку христианство являлось религией, исповедуемой большинством населения на завоёванных мусульманами землях, увлечение любыми его аспектами, не говоря уже о подражании христианам, было отвергнуто лидерами мусульманской общины. Монашество было важной частью христианской жизни в Сирии, Ираке и Египте, поэтому связанные с ним убеждения и практика были осуждены и названы неисламскими с целью отвратить мусульман от следования им. Одним из видов монашеских практик, который мусульмане считали особенно неприемлемым, было безбрачие. Мусульманские учёные рассматривали его в качестве неправомочного «отклонения» от, по своей сущности, правильной практики монашества, которая, как говорится в исследуемом отрывке Корана, в принципе возможна. Согласно этой интерпретации, учения и практические предписания монашества, пусть даже благонамеренные и праведные, в конечном счёте  нереалистичны, поскольку они противоречили самой человеческой природе. Неудивительно, что «нечестивые монахи», упомянутые в 27-м айате 57-й суры, в конечном итоге не смогли соответствовать своим же собственным жёстким стандартам, чем и вызвали кораническое осуждение. Чтобы утвердить свою анти-монашескую позицию, комментаторы Корана и мусульманские ученые в целом часто цитировали слова Пророка (аутентичность которых подвергается сомнению некоторыми мусульманскими и западными учёными, но которые, несмотря на это, часто цитируются в мусульманской научной среде и популярных дискурсах), согласно которым: «В исламе нет монашества» и «Монашество моей общины – это джихад». Таким образом, авторитет самого Пророка был использован для того, чтобы отвратить мусульман от монашеского образа жизни, и в особенности его отказа от брачных отношений.

Что касается христианских монахов Ближнего Востока первых веков ислама, то мы точно знаем, что они приняли новые культурные, культовые и социальные реалии арабских завоеваний, стали использовать арабский язык для богослужения в местных христианских церквях, писать богословские труды на арабском и переводить на него Библию и другие важные христианские тексты. Более того, несмотря на высказанные в Коране опасения относительно монашества, христианские монахи стали служить образцом для подражания многим аскетически и мистически настроенным мусульманам. Впоследствии они разработали свою собственную, мусульманскую версию христианского монашества, получившую название «суфизм». Таким образом, можно сказать, что в конечном итоге анти-монашеская интерпретация коранических высказываний о монашестве и монахах не помешала некоторым благочестивым мусульманам принять определённые теоретические и практические аспекты монашества, но только после их тщательного переосмысления в свете мусульманского вероучения.

Используемые источники:

Собственные исследования автора, а также статьи следующих авторов: Сара Свири; Сидни Гриффит; Офер Линве-Кафри; Джулиан Болдик и Лия Кинберг

А.Д. Кныш

Профессор исламоведения, Университет Мичиган, США

Директор исламоведческого проекта, Санкт-Петербургский Государственный Университет, Россия